Бог весть откуда взявшаяся среди ночи толпа обывателей, полицейские, дворники гурьбой неслись за Полуляховым. Тот напряг всю прыть молодых ног, оторвался от погони. И лишь один мужик, тяжело пыхтя, не желал отставать.

Полуляхов перебежал дорогу, нырнул за ограду Алексеевского кладбища. Он запетлял среди могил. Больно расшиб ногу, грохнулся через гранитное надгробие.

На него, ярко освещенный мертвенным светом полной луны, шел… тот самый дворник, которому он прошлый раз дал монетку.

— Попался! — со злобой проговорил дворник. — Вот я тебе… — он вынул из кармана свисток и начал дуть в него.

Полуляхов поднялся с земли, сквозь зубы проговорил:

— Зачем свистишь? Ведь не украл я, почему хочешь засадить меня? Этакая ты сволочь! — Он достал из бокового кармана револьвер и три раза выстрелил дворнику в живот. Тот, задыхаясь и хрипя, повалился на могильный холм.

Полуляхов ушел в сторону Сокольников. На другой день в вечерней газете прочитал: «Неизвестным злоумышленником застрелен тремя выстрелами 23-летний дворник зубного врача Беккера…»

— Хорошо, что «пушка» выручила, — говорил Полуляхов Ивану, засовывая в карман газету — «на память!», — а то хана, опять пришлось бы канать на кичу. Пора идти на крупное дело. Хочу взять 25 тысяч и открыть торговое дело. Соскучился я по торговле. И надо Машке брошь с бриллиантами подарить.

«Машка» — это 18-летняя Мария Пирожкова, очередная любовь Полуляхова, которую он сманил из хорошего дома, где она служила горничной, обещанием жениться.

СЕЙФ С СОКРОВИЩАМИ

Друзья на время разъехались в разные стороны. Полуляхов с Пирожковой отправился в Ялту — поправлять нервную систему, расшатанную вредной работой. Казеев был командирован по городам — искать «фартовую хату», которую был смысл обворовать.

Вдруг портье гостиницы, где поселился Полуляхов, принес ему телеграмму-молнию: «Приезжай Луганск вместе. Есть купец. Можно открыть торговлю. Иван».

Смысл послания был ясен. Прихватив из соседнего номера чужой чемодан, Полуляхов с подругой двинулись в Луганск.

…В этом городе действительно произошло событие, наделавшее много переполоха. Член судебной палаты Арцимович, живший всегда скромно, вдруг приобрел большой несгораемый шкаф. Обыватели шушукались:

— Наследство получил! Гро-омадное, целых 75 тысяч ему привалило. По наследству от брата-сенатора из Петербурга. Вот и понадобился сейф!

Уже на третий день приятели сидели вместе в трактире и составляли план действий. На другое утро Пирожкова прибыла к госпоже Арцимович.

— Не нужна ли горничная? Имею хорошие рекомендации. Служила в лучших домах Москвы и Петербурга.

Хотя рекомендации (их сочинил Полуляхов) были написаны одной рукой и почти в одинаковых выражениях, добрая мадам Арцимович сердечно улыбнулась:

— Очень кстати! Мне как раз нужна такая помощница.

…Ах, какую ошибку вы совершили, мадам!

ТРУП ПОД КРОВАТЬЮ

Пирожкова поселилась у Арцимовичей, а друзья — в гостинице под видом купцов. Под любым предлогом Пирожкова норовила прибежать к Полуляхову. Угощая его конфетами, ще— | бетала:

— Это меня барыня балует! Такая добрая. И ейный сынок, восемь лет ему, такая милая крошка! Все рисует картинки и мне дарит. А вот барин злой. За каждую мелочь ругается, плохие слова употребляет…

— Ну, паразит, кровосос! — распалял себя Полуляхов. — Измывается. Я ему припомню! — Он уже решил, что без «мокрухи» здесь не обойтись. Но сообщникам до последнего мгновения ничего не говорил.

Казеев сумел познакомиться с дворником Арцимовичей: привлек к «делу»:

— Пусть помогает! Хоть сам не зашумит, сделает вид, что спит.

И вот назначили день. Дворника пригласили в гостиницу — погулять с проезжими «купцами». Гость торопливо глотал большими стаканами дармовую водку, грязными руками рвал колбасу. Полуляхов с нескрываемым презрением следил за ним.

И вот когда дворник в очередной раз запрокинул голову, Полуляхов вдруг вцепился ему в глотку. Тот лишь пару раз трепыхнулся и навсегда затих. Позже убийца свой внезапный поступок объяснил так:

— Уж очень он мне омерзителен стал! Его в хороший дом впустили, а он на любую мерзость готов. Народец! Если тебе доверяют, а ты обманываешь — значит, ты законченный подлец. Такому лучше не родиться. Меня прямо тошнит, когда вспоминаю, что в детстве у дяди воровал. Тьфу! Меня Бог за это и наказал. Вот горе мыкаю…

В тот вечер труп дворника закатили под кровать, даже одеялом не стали накрывать. Знали: через несколько часов их не будет в городе. В кармане лежали билеты на ночной скорый поезд.

Пусть ищут ветра в поле!

МИМО ДЕНЕГ…

За полночь подошли к дому Арцимовичей. У калитки уже ждет Пирожкова, вся дрожит, и страшно ей, и стыдно. Обнял ее Полуляхов:

— Не пугайся, дурочка! Через десять минут станем богачами.

Полуляхов двинулся вперед. За ним — Иван. Преодолели коридор. Полуляхов свернул направо — тут комната, в которой спит хозяин. Ногой в кромешной темноте нащупал кровать. От Пирожковой знал, что Арцимович спит головой к окнам. Прикинул — махнул топором, промахнулся, попал в подушку. Судья проснулся, испуганно спросил:

— Кто тут?

Полуляхов ударил «на голос». Что-то хрястнуло, словно полено разрубил. Затем отправился на кухню. В незашторенное окно ярко светила луна.

На кровати темнела голова Анюты — 30-летней кухарки, кормившей своим заработком стариков родителей. Анюта тихо похрапывала. Что снилось ей в последние мгновения жизни? Полуляхова обуяла жалость: «Ее-то за что?» Но стукнул топором — по подушке пошло большое черное пятно, липким брызнуло на руки Полуляхова.!

После этого он сбросил с себя окровавленный армяк, вытер о него руки, поставил топор в угол. Чиркнул серником, зажег свечу и вошел в спальню госпожи Арцимович. Та сразу же проснулась:

— Кто вы? Что вам нужно?

— Извините, сударыня, что мы вас тревожим. Мы пришли воспользоваться вашим имуществом.

Арцимович, кутаясь в одеяло, села на кровати. Спросила спокойно, с чувством собственного достоинства:

— Да знаете ли вы, любезные, к кому вы в дом пришли? Мой муж судья.

— Для нас все равны. Нам ваша жизнь не нужна, деньги нужны. Пожалуйста, откройте сейф. Ваш муж связан, он жив и здоров.

Арцимович аж фыркнула:

— Сейф открыт? Денег там нет ни копейки. Муж купил сейф для того, чтобы закрывать в него судебные дела, которые он часто берет домой для работы. Господи, да вот смотрите…

Она, накинув халат, открыла сейф, и непрошеные гости, к своему ужасу, увидали лишь пустое металлическое нутро. Лица у бандюг стали такими несчастными, что Арцимович всплеснула руками:

— Бедняги! Ради чего вы свободой рискуете? В нашем доме рубля лишнего не бывает. Живем лишь на жалованье мужа, да мой сын от первого брака немного помогает.

— А наследство? А брат-сенатор? Женщина расхохоталась:

— Опять эта сплетня! Да у мужа и братьев нет. В этот момент проснулся — на свою беду -

прелестный белокурый мальчуган, чья кроватка стояла возле окошка. Он сначала испугался, но мать его успокоила. Тогда он попросил:

— Мамочка, хочу яблоко. Иван взял яблоко из вазы и протянул ребенку. Госпожа Арцимович сжалилась над ворами:

— В шкафу под платьем лежит триста казенных рублей, да у меня в кошельке рублей десять. Возьмите их, пожалуйста. Вы так, наверное, нуждаетесь. И вот еще два золотых кольца и серьги. Но с ними лучше не связываться, они гроши стоят.

Полуляхов все сгреб, засунул в карман. Он чувствовал себя оплеванным, впервые в жизни он до конца почувствовал свое ничтожество. Да делать нечего, своя голова дороже. Он пошел на кухню, спрятал топор под чуйку и вновь вошел в спальню. Тихо подошел к Арцимович сзади — кончил ее одним ударом.

Только сильно брызнула кровь, попала мальчонке на лицо.